Женщинам...

Я кричу по ночам от ужаса,
Я от ужаса днем молчу,
Я боюсь, я боюсь замужества,
Не хочу, не хочу, не хочу!
Мне бы жить бы у папы с мамою,
Нянчить барби, вести дневник,
А мне снится все то же самое -
Волосатый чужой мужик.
Снятся комнаты неуютные
И большая кровать у стены...
Извели меня эти мутные,
Бесконечно дурные сны.

Почти о чатах..

Людей хороших много возле нас,
Но жизнь к ним удивительно сурова:
Одни умны - как финский унитаз,
Другие ласковы - как матерное слово.

В ресторации.

...Табачный дым, размазанные лица,
Сижу один, причесан и побрит
Кошусь на столик рядом - там девица
длиною ног мне будит аппетит...

Девица ручкой машет элегантно,
рассыпал блики яркий маникюр,
Зовет она к себе официанта
курчавого как стрелочник Амур
Тот подлетел, застыл в полупоклоне -
живой плакат с рекламой общепита.
- "Скажите-ка, а есть у вас "Маккона"?
- "Маккона"? Был, но кончился"
- "Обидно..."

Девица на меня взирает томно,
надутость губок явно ей к лицу:
- "У Вас, случайно, нет "Макконы"... дома?"
- "...Конечно есть!!! Сиди, ща принесу!"

Жил на свете мамонт хмурый, одинокий пессимист,
Видом дик и худ фигурой, но душою прям и чист.
Жизнь вокруг него кипела, жизнь неслась во весь опор,
Всюду весело и смело шел естественный отбор.
В небесах, степях и море кайф ловил и стар и мал.
но участия в отборе гордо он не принимал.
Днем ли, ночью ль по колено стоя в утренней росе
Повторял он неизменно: все равно ведь вымрем все.
На скале, омытой ливнем в час закатный, смутный час
"Все там будем" - острым бивнем начертал он как-то раз.
Непонятный, грозно-тихий он бродил вдали от стад,
Им пугали мамонтихи непослушных мамонтят.
И глядела как-то странно на него издалека
С виду вроде обезьяна, но какай-то не така...